O RECENZIE LA MOSCOVA

Контрасты для Лео Бутнару, действительно, необходимость, так как без них не было бы его поэзии. Стихи поэта всегда удивляют непредсказуемостью, неожиданными умозаключениями. Но кто он больше — поэт или философ, задающий постоянно вопросы с ответами или без них?
«Что представляют собой / закрытые ворота? / Самый обычный натюрморт, господа…»
«Когда человек исчезает из мира сего, — / это имеет отношение к порядку или беспорядку?»
Как опровержение или подтверждение мысли, рожденной где-то в подсознании от взгляда на любой предмет или явление, или взгляда в себя самого, как в мир идей и фантазий. Бутнару может начать стихотворение с отрицательной или утвердительной частицы.
«да / непрерывно дыша /  душа отделяется от тела /  но / конечно / вечно дыша / душа не отделяется от дела /  там  в совершенно секретном от- / деле бессмертия…»
По сути, его поэзия религиозна. Но грустно-унылый титул «религиозно-философская поэзия» мало подходит к творчеству Бутнару, где, кроме метафорического нестандартного мышления, так очевидны тонкая ирония,   некая игривость в аспекте философского познания мира, несерьезность в серьезности, умело вплетающиеся в лирическую схему: «Из любой перспективы возраста  /  и философии, / поэту свойственно  /  пристрастие к игре…».  Это  и является контрастом и парадоксом поэтики Бутнару.
Парадоксы существуют на грани фола. В начале мысли невозможно предугадать, какой будет вывод. Вот дерево у какого-нибудь поэта. На нем распускаются листья,  потом плоды. Уже понятно, что в конце процесса это будут яблоки, груши или сливы… Дерево Бутнару — причудливый автопортрет:

В позднюю осень,
на ветке,
одинокий,
красно-кровавый
лист клена, — как
ухо Ван-Гога

(«Автопортрет клена»)

Или вдруг возникнет одностишие: «Дождь над озером — вода пьет воду».
И, кажется, так просто все и ясно и что не может быть по-другому. Но это простота из серии «гениальное — просто».
Все вращается вокруг определенных констант, не расставленных по порядку, а постоянно перемежающихся: пространство и время, тело, душа, начало, конец, конец как начало, небо, земля, Вселенная и Бог, и наконец, поэзия.
Отношения с поэзией у Лео Бутнару — это отношения с самой жизнью. Как жизнь начинается непонятно где, не имеет ни начала, ни конца, так и поэзия по неписанному закону стихотворений  «начинается в середине бесконечности», из «сердцевины между двух крыл существования»,  сама же поэзия — облюбованная возможность «скрыть свой страх перед миром».
                 Иногда она, и правда, может выступить в роли психотерапевта («Как я сумел все-таки позабыть тебя?.. / Наверно, / на том месте памяти, где обычно (про)являлась ты, / твое имя, / днем за днем прошла поэзия, поэзия…») или найти в тайне существования бесполезной, но прекрасной бабочки, живущей неделю, просто приветствие своей маленькой жизнью Господа Бога.

…А когда столь хрупкая бабочка явилась перед Богом,
Всевышний спросил ее:
— А ты что сделала?
Сразу же
наивная бабочка отчиталась коротко
о своих делах:
— Я прожила неделю,
и все летала, летала,
все махала, махала своими крыльями,
приветствуя Тебя,
Господи…

Диссонанс догадки по поводу бабочки, кажущейся невинной. А, может быть, она просто хитрит, чтоб спасти себя? Но нет, поверим ей. И при нашей вере в искренность бабочки стихотворение обретает высший смысл жизни — любовь ко Всевышнему, то есть ко всему сущему.
Поэзия в понимании Бутнару реально бесконечна. Это единственное, что не имеет времени и пространства, что по-настоящему свободно.

...у времени уже не хватает времени,
у пространства уже не хватает пространства — а
дальше этого, а дальше этих — лишь
                                                             нескончаемая поэзия,
как везде, безоговорочно
                                           доминирующая свобода

Поэзия существует в этой книге в чистом виде, отстраненная от  политического подтекста. Ведь политика — дело временное, а поэзия вечна. В этой отстраненности и в отказе от мысли усовершенствования поэзии с течением времен, доказательство, что всегда, с тех пор, как «в начале было Слово», — «дух движет материю», если «ручка беспокойно оставляет след на бумаге»,  и что «в поэзии возможно всякое».

Из-за простой клавиатурной ошибки
предыдущее стихотворение я пометил
как написанное в день
32 мая
Не поправил,
так и оставил.
Ведь в поэзии возможно всякое

Эта книга — не отражение времени, но отражение яркой, поэтической Вселенной. Это вход в нее и приглашение всех нас войти и понаблюдать мир его, поэта, глазами.

Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД